Проснулся в шесть. Часто в это время приходят тяжелые и мрачные мысли. Но не сегодня. Вот что графомания животворящая делает!

Я проснулся, живо представляя первые страницы моего перепева "Игр престола". Выложу их, пожарю холестеринную яичницу, - и спать.

 

ИГРЫ МАГНАТОВ

 

 

 

АРАУНГА

 

Конрад, стоящий на балке в четырёх метрах над полом, был совершенно спокоен. Этот спор у него в кармане. Спор был на пирожное.

Якубас мог бы поинтересоваться его талантами, да не у кого. Кроме него новый мальчик пока ни с кем не сошёлся. Он ещё не знал, что у Конрада начисто отсутствует страх высоты. Да на этой балке танцевать можно.

Блин! Дверь открывается!

Конрад замер. Главное - что бы Якубас перестал пялиться вверх, тогда не заметят.

К счастью, Якубас это сообразил. Он даже приветливо улыбнулся. Ну конечно, экскурсовод вернулся.

 

Экскурсовод, показывавший им, гимназистам Палладиниума, Старый Дворец, был древним хрычом в пенсне. Всё время кутался в какой-то плед. Но травил байки замечательно. А, ну да, он же обещал Якубусу завести шкатулку. Это Якубас спросил «играет?» - дедок и пошёл за ключиком.

Старик и Якубас подошли к каминной полке, на которой, среди прочих безделиц, стояла музыкальная шкатулка. Конрад тоже обратил на неё внимание, и она ему не понравилась. Не подходила она под кинжалы, молотки, ятаганы и приборы для курения... Вот было бы забавно, если бы старикашка схватил вот тот стилет, и зарезал Якубаса! А он сверху видит!

Но дед ничего такого не сделал, а просто завёл шкатулку, путаясь в своём пледе, и встал позади Якубаса. Он выпростал, наконец, руки из-под шали и благоговейно их сложил.

 

Звучала шкатулка противно и при этом всхлипывала. Неисправная, что ли?

Всхлипы Конраду особенно не нравились.

А вот Якубас даже снял их форменное канотье и слушал, склонив голову.

Конрад вдруг почувствовал, что что-то не так. Шкатулка играет слишком долго. А Якубас... как он может стоять, почти не шевелясь?

Вдруг старик поднял руки, и обхватил голову мальчика пальцами.

Конрад почувствовал тошноту и жуткое омерзение.

У него на руках было не пять пальцев. А множество. Пальцы росли из ладоней, и чуть шевелясь, ползли по голове Якубаса.

Шкатулка играла.

888

Конрад застыл. Наверно, прошло не больше полминуты — но ему показалось, пол-жизни.

Музыка кончилась, и Якубас повалился на пол. Старик перехватил его, подтащил к мраморной пилястре, что-то сделал. Пилястра повернулась вбок, обнаружив за собой узкий проём. Старик впихнул туда тело мальчика, и повернул пилястру назад. Защелкнулось.

Он, шаркая, уходил, протирая свои пальцы пледом.

Дверь за ним закрылась.

Конрад забирался на балку по камину — по нему же стал и спускаться. Главное, не задеть и не столкнуть вещицы. Звякнут.

Наконец он спрыгнул, и понёсся в другую дверь, прихватив небольшую рапиру.

С первого же окна он спрыгнул, сокращая путь.

Это была другая сторона дворца, задняя. Их группа должна была собраться перед входом. И это было хорошо. Здесь были старые ворота — а внизу, у Башни Гребцов, казармы.

888

Он влетел в караулку.

-Ого! - хохотнул здоровяк в мундире. - Ещё и с оружием наголо!

-Там... В Старом дворце... - Конрад не мог отдышаться, - там... такое... Смотритель...

-Что там, кроме мышей? - спросил здоровяк. - Пройдём, расскажешь, что стряслось.

888

-Значит, говоришь, пальцы? Прям из ладони? - сидящий против него бритоголовый толстяк заразительно смеялся. Какой добрый дядечка. Караульного он сразу отпустил. - У-у-у! - и он потянулся к Конраду, растопырив пальцы. Конрада чуть не вырвало.

-Ну, ты мастак! Тебе надо сказки писать, - продолжил он, вытирая кончики глаз платком. - Страшные сказки. Хорошо, сейчас. Сиди здесь.

Толстяк вышел. «Сиди здесь...» А как бы он смылся, если он закрыл его снаружи на ключ?

Вскоре толстяк вернулся, с ним — несколько гвардейцев.

-Пошли, покажешь, где это, - сказал толстяк, всё посмеиваясь.

-А вам не жарко будет в плащах подниматься? - спросил Конрад.

-Что делать, порядок такой, - ответил грустно один из гвардейцев.

Они вышли и бодро зашагали вверх. Конрада всё время пытались взять на руки.

888

Перед Замком была уже какая-то перепалка. Их гувернантка спорила со стариком в пенсне. Он явно втюхивал ей, что мальчики, которых они ждали, давно свалили домой.

Толстяк остановил всех, и подозвал Конрада.

-Сделай вот что: зазови старикашку в дом. Но одного. Понял? - прошептал он, и подмигнул.

Конрад выбежал к группе.

-Ну вот, один нашёлся! - радостно воскликнул старикашка, размахивая пледом. - А тот — точно вам говорю — он пошёл туда!

-Дедушка, можно Вас, - умоляюще попросил Конрад. - На секунду?

-Что такое? Что случилось? - забеспокоился старик. - Мы сейчас.

888

-Так? Что? - спросил старик, стоя в зале перед лестницей.

-Будто не знаешь, - вдруг сказал кто-то, и в мгновение зал наполнился гвардейцами. Их было больше, чем шли за Конрадом. И не гвардейцы они были — они сорвали плащи, и там заблестели хитросплетенные кольчуги со вставками из хрусталиков. Конрад никогда таких не видел.

Разом в старика ударил десяток рапир. Он и не думал сопротивляться. Его просто искромсали. Конрад подумал, что будет много крови — нет, её почти не было.

-Собрать, зачистить, выжечь пол,- приказал один из гвардейцев, видимо главный, остальным. - Пошли, мальчик, покажешь, где твой товарищ.

Конрад повёл за собой часть отряда. У них были носилки.

Когда они вошли в зал, Главный спросил:

-Вот эта шкатулка?

Конрад кивнул.

Гвардеец взял каминные щипцы, ухватил ими шкатулку и бросил на носилки. Затем внимательно оглядел стену с пилястрами.

-Эта? - спросил он. Конрад кивнул.

Интересно, как он увидел. Сколько ни вглядывайся, пилястра, как пилястра.

Гвардеец подошёл, пощупал. Щелкнуло.

-Носилки подставить. Шестами, шестами его, - приказал он. Подлетела пара с носилками, подставили. Пилястру повернули, оттуда вывалился Якубас. Прямо на носилки — его лишь слегка подправили палками, стараясь не касаться руками. Главный оглядел нишу, и они пошли назад.

В предлестничном зале, где завалили старика, разводили костёр.

-А мне можно уже идти? - спросил Конрад.

-Нет, - ответил Главный. - Пока останься. Твоих мы уже отпустили.

Костёр разгорался, выжигая деревянный пол. В пламя сгребли останки старика — и повалил жирный дым. Зал заполонил удушающий запах горелого мяса. Но совсем плохо Конраду стало, когда поверх всего костра они вывалили... Якубаса.

-Он мёртвый, - сказал, увидев его состояние, Главный. Зажимая нос платком с вензелем, он калил свою рапиру в языке пламени.

Пламя охватило Якубаса. Вдруг он согнулся, начал бить руками, завизжал.

-Это рефлекторно, - сказал Главный. - У него уже нет мозга.

А Якубас визжал. Вскоре он затих.

- Теперь разберёмся с тобой, - сказал Главный.

Подошёл толстяк.

-Разберёмся-разберёмся, - недовольно пробурчал он.- Развели тут... милосердие. Либерасты.

-Спокойно, - сказал Главный. - Нам и так здорово повезло, что этот парень свалился прямо в Дозор.

-Он молодец, - сказал толстяк, вглядываясь в Конрада. Конраду стало совсем муторно от пристального разглядывания.

-Тут что-то новенькое, - сказал толстяку Главный, потом повернулся к Конраду. -Так ты слышал, что играла эта шкатулка? - спросил главный. Конрад бросил взгляд на шкатулку — её установили на металлический диск и накрыли стеклянным колпаком.

-Да.

-Эх, - с сожалением вздохнул Главный.

-А что не так?

-Симпатичный ты парень. А зараза от этого старикашки. Пальцы начинают из ладоней расти, - сказал гвардеец. - Ты мог заразиться.

-Я его не трогал.

-Не важно. Важно, что человек мгновенно глупеет. Буквально, за минуты. Будем тебя проверять. Как у тебя с арифметикой?

-Нормально... Хорошо, - пожал плечами Конрад.

-Дважды два?

-Четыре.

-Трижды три?

-Девять.

-Одиннадцать на одиннадцать?

Конрад задумался. Сколько будет... одиннадцать на одиннадцать...

-Ну? - зло спросил Главный, поигрывая рапирой.

-Сто двадцать один, - выпалил Конрад.

-Отлично. Отлично, - улыбнулся гвардеец. И вдруг наставил рапиру на горло Конрада. - Шестьсот сорок три на сто девяносто два?

Конрад мгновенно вспотел с головы до пят. Он кинул взгляд на костёр - сгусток пламени, который был Якубосом, ещё корчился.

-Вы что, дядя? Кто ж такое сосчитает?

-Ну? Быстро!

Он его поцарапал! Кровь!

-Не знаю! - взвизгнул Конрад.

-Говори сейчас же!

-Нет! Не знаю!

-Любое число! Говори любое число!

-Тысяча... нет три тысячи!

-Мало!

-Сто тысяч...

-Мало! Ну??

Гвардеец вдруг размахнулся и Конрад почувствовал страшную боль в ухе.

Он держал ЕГО отсеченное ухо перед его глазами.

-Следующий удар будет в сердце! Ну-у?? - взревел он страшным голосом, и замахнулся. - Любое число!

-Триста тысяч! - в отчаянии провопил Конрад.

-Это не может быть триста тысяч! - ревел гвардеец.

-Стопятьдесят тысяч... триста... семь...

Что-то тяжелое ударило его в голову.

888

Он пришел в себя. Над ним белый потолок.

-Пи-ить...

Кто-то поднёс стакан, поднял голову.

-Очнулся! - произнесли с облегчением.

Тётя. Монахиня? Больница? Что с ним было?

-Как чувствуешь? - спросила тётя. - Ты помнишь, как ваш курс ходил в музей?

-Не помню.... музея. Какой музей?

-Ты помнишь, где второй мальчик? Якубас? Твой приятель? Вы с ним свалились с обрыва. Там же всё огорожено, зачем вы туда полезли?

-Якубас? Мой приятель... Не помню. Не помню обрыва, не помню музея...

-Ты ударился головой, а его до сих пор не нашли. Он упал в воду? Его унесло? Вспомни?

-Не помню...

888

Обед он уже смог есть с ложечки. Он был без сознания почти сутки. Посещения музея он совершенно не помнил.

Приходила заплаканная мама. Принесла любимые фруктов. Но даже на них не тянуло.

Наконец он заснул.

Проснулся от кошмара. Будто из ладоней у него начали расти пальцы, и ему надо было их пересчитать.

-Один, два, три, четыре, пять, шесть, - сказал он вслух. Нет, пальцев было пять.

 

 

 

 

КЁНГЕСТРАНТ, «Рашпиль»

 

Сука! Сука! Гребаная сука! Ага, вон — ухмыляется!

Ухмылялись, правда, все. Но ясно, её рук дело. Эта шалава помурыжила лорда, переправила своему любовничку, хотя ясно было — не того калибра они для лорда, - а тот под самый занавес кинул его ей. Результат? Она впервые пришла на заседание последней.

А значит, одно кресло. То самое. Слева от Хозяина. Вот же блядь...

Рунце села, прикидывая, куда того понесёт. Трусы или лифчик? Всё, выступать она не будет. Подниматься с кресла вообще нельзя.

Они все помнили, как ничего не подозревающая Эшарда из Кенвертского отделения зачитывала им доклад у трибунки, а Хозяин пристроился к ней, и трахал. И пришлось дочитывать, будто ничего не происходит. Ещё ей ногу задрал...

Как ни странно, но Хозяина она, в отличие от многих, не презирала. Даже испытывала к нему тёплые чувства.

Горец, что тут скажешь.

Рунце села.

Почти сразу рука Хозяина поползла по паре выпуклостей, которые обтягивал жакет. При этом другой рукой он что-то писал.

Рунце закрылась папкой и попыталась изобразить растерянность. Горец обожал, когда смущались.

 

 

Никто и предположить не мог, что Фоборт «Горец» возглавит Корпорацию. К тому моменту она порядочно одряхлела. Фоборт «Старик» построил «Рашпиль», стоэтажный небоскрёб, при нём Корпорация вошла в силу и страну опутала сеть железных дорог. Фоборт «Отец» успешно выпалывал появление каких-то иных движущих средств, и создал международный консорциум против использования механики на любых дорогах. Но на большее его не хватило. Поговаривали, что «Рашпиль» затупился.

Фоборт-внук вовсе вёл разгульную жизнь, и не позаботился о наследниках.

 

Второй, младший сын Фоборта-Отца, был фриком по уму с рождения. Благодаря богатствам, ему обеспечивали должную охрану. Но уж больно это был лакомый кусочек. Едва поняв, что ему грозит, он стал панически трусить. И-таки подался в Горы. Все думали, что там он и закончит свои дни.

А вот нет. Старший сын поперхнулся малагой, и номинально корпорация перешла к младшему. К «Горцу». Все гадали, в пользу кого же «Горец» отречётся. А он возьми, и спустись с гор.

Это разрушило тысячу планов.

Три этажа «Рашпиля» напичканы охраной и оборудованием, производящим озон с какими-то маслами, выявляющий Сосудов. Помогает это, или нет... Кто знает. От кирпича, свалившегося на голову, больше народу погибает. А этот воздух сокращал жизнь сотрудников Рашпиля. Они в этой херне дышали лишь немного лучше, чем, как предполагалось, должны дышать Сосуды.

Сам Горец из Рашпиля не выходил, обитая на самом верху. Ну и трус, о Бог ты мой...

Впрочем, сейчас воздух был почти нормальным. Наверно, город Сосудов кочует где-то далеко, и добавки увернули. Горец не скупился на разведку.

 

При нём дела вновь пошли в гору, а Корпорация снова перешла в наступление. Он почти повторял своего знаменитого деда. Не столь энергичен, зато идеи проскакивали — зашибись. Единственная печаль — он всё-таки был фрик.

А для корпорации это было прекрасно. Не у всех есть фрики в руководстве. Среди магнатов... может, кто-то и есть. Кто же будет афишировать. Хотя Горец обозначался даже прозвищем. Ну, так он и рангом Владетель. Туз мира, что там...

Кстати, а сам Фоборт-Основатель? Точно не фрик?