Суровый волейбол

/newrezume.org/.s/t/797/16.gif" target="_blank">http://newrezume.org/.s/t/797/16.gif) repeat-x;">
Читать далее...

«Дефицит оптимизма, как нехватка в организме витамина C, подкосил меня и большинство моих знакомых. И случилось это не в последний зимний месяц, пережить который всегда готовишься заранее, и всегда безрезультатно, а гораздо раньше.

Новости бывают плохие и еще хуже — только так. Если про политику, значит, опять кого-то объявили врагом народа, к кому-то пришли с обыском, поймали на взятке или нашли дом в Майами. Если про экономику, значит, опять что-то падает, а очередное дно оказалось лишь ступенькой в бездну. Если про культуру, значит, что-то опять запретили. К плохим новостям мы привыкли настолько, что и в хороших теперь видится только насмешка, исключение, подтверждающее правило, и настроение портится еще сильнее.

«Из всех природных сил жизненная сила не передается» — застряла в моей голове фраза из отчаянного, полного злобы к самому себе эссе Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, которое Esquire опубликовал в январском номере. Тогда я решил поставить мысленный эксперимент и через силу найти что-нибудь хорошее. Ничего дельного из этой затеи не выходило до тех пор, пока я не наткнулся на исследование финских ученых из Университета Ювяскюля. Они выдвинули тезис о том, что регулярные занятия спортом во взрослом возрасте не влияют на продолжительность жизни — все зависит от генетической предрасположенности. Сперва исследователи заставляли заниматься спортом лабораторных крыс — продолжительность жизни сократилась у них на 16%, по сравнению с теми, кто вел обычный образ жизни. Затем проверили на людях, сопоставив данные близнецов одного пола, — результат схожий.

читать целиком

Дмитрий Быков - Сносное

Диляра Тасбулатова:

Общалась седня с девушкой Викой, врачом-офтальмологом.
Вика сказала:
— Он так старается! Но он же не виноват, что кругом сплошные воры…
— Конечно, нет (сказала я). Они же ему не говорят, что воруют. Он их когда спрашивает: ну че, опять что-то стянули у меня? — они сразу прячут это что-то, типа ложечек серебряных, за спину, а он же наивный, чистый, не догадывается. Ну, они этим вовсю и пользуются.
Вика краснеет, но тем не менее не прекращает со мной беседу:
— При Сталине никто ложки не тащил.
— Тащили. Оловянные, без ручки..
— ???
— Ну, в лагере такие были: и то не у всех.
— В каком лагере? (!!!!!???? — прим мое)
— В хорошем (говорю я). Образцово-показательном. Почти пионерском типа Артек. Или Орленок. Правда, почему-то смертность в мирное время выше чем в Бухенвальде.
— Да? А я вот читала совсем другое. Люди были радостные. Всюду порядок, дисциплина. На улицах чисто. И продукты дешевые.
— Да, было отлично. Как сейчас в северной Корее.
-Там — скучно (вдруг говорит Вика). И почему-то (????) все очень худые. Я на видео видела.
— Они просто на диете. Рисовой. Килограмм риса в месяц. И больше ничего.
— Это оздоровляет, что ли?
— Ну, в своем роде. Если не помрёшь, то оздоровишься.
— Но ЗАТО (???) они вон как плакали, когда этот его папаша, нынешнего толстяка, умер.
— Ну да. Я сама заплакала. Такой человек хороший…Безвременная кончина.
— А почему он умер?
— Переел, наверно. Лишний кило риса схомячил, и вот вам результат.
Ну, и так далее.
Пока мы вели эту светскую беседу, медсестра смотрела на нас с таким ужасом и так поднимала брови, что одна бровь у нее — из меха колонка, такая мода щас — отклеилась.
— Надя (сказала ей врач) У тебя бровь отклеилась.
Надя процедила:
— Бровь — черт с ней. Приклею. У меня разум закипает. Впервые такую больную вижу.
— Вы еще мою маму не видели (сказала я). У нее вообще есть портрет Ким Чен Ына, вышитый крестиком.
Медсестра сказала:
— Ах, вот оно что! Тогда все ясно.
— Она может и вам вышить. Вы кого хотите?
Медсестра сказала зло:
— Вы очки будете покупать или пришли вышивками торговать?
— Очки я куплю — мне тоже нужно вышивать. Крестиком. Есть у меня задумка…
Врач подмигнула медсестре — было видно, что они думают что я совсем сумасшедшая.
Врач ласково сказала мне, как слабоумной:
— Вы нам потом расскажете про ваши задумки, ладно?
— Хорошо. И вышивки принесу.
Они переглянулись.
И я наконец покинула магазин ОПТИКА.

 

"Ульяновский суд говорит: он выпил за рулём, да.... но раньше он просто убивал, так что вот сейчас уже проявил сострадание..."

Кое-что о доминантных очагах возбуждения.

Собака умеет думать четыре мысли: «мячик», «гулять», «мясо» и «падла ты». Интонация вопросительная или восклицательная. Допустим, я возвращаюсь домой. Собака выбегает навстречу. Мячик? Гулять? Мясо? – пытается угадать она мои намерения. Я велю идти на место, ибо человек в принципе не бывает таким счастливым, как овчарка в прихожей. Собака уходит, думая на прощанье «падла ты».

Сам я мыслю куда сложней. Например: «предметом психологии является то, как действительность субъекта становится его переживанием, и как эти переживания сами становятся действительностью.» Вряд ли рассудительность делает меня лучше собаки. Но я тоже стараюсь, тружусь сантехником. Как завещано, с утра до ночи, в поте лица своего и в других жидкостях из других мест.

Приезжаю к одному клиенту, он чернее тучи. И думает одно только слово: «жопа», «жопа», «жопа». У него новый дом, стройка с чертами бесконечности и дети. Его дочь впервые видит камин и думает только две мысли: «дрова» и «спички». Когда отец встаёт со стула, она спрашивает не за дровами ли он собрался. Примерно сто раз в день. Сын по юности знает только слово «соска» и тоже его думает Ещё у них есть мать. Красивая женщина на молодом БМВ. Она считает, нет лучшего способа напомнить о себе, чем уехать на йогу до вечера. Домашние сразу её любят и глядят в окно с надеждой.

У них переезд. Необъяснимое количество вещей страшного веса. При этом непонятно где, например, чайник. Отец носит миллион коробок, а детей отправил в дом. Дочери сказал: следи за братом. Не давай пить из копытца и пр.
Алёнушка (7 лет) взяла за руку Иванушку (1 год) и пошла показывать как тут чо. Сходили на второй этаж, в котельную и в баню. Брат падал и бился о строительный мусор, но на то оно и путешествие, чтобы трудности. Потом пришла пора узнать, как дед Мороз пролезет через каминную трубу. Немножко поиграли в запеканку из брата, слегка испачкались, но главное – потеряли соску. А это основа мироздания, без неё планеты сходят с орбит.

Когда я приехал, папаша просеивал золу через дуршлаг. Дочь составляла список мест, где побывала. Красным карандашом отмечала территории, обследованные трижды. Старалась капать слезами мимо букв. Бурый цвет лица и хрипы Иванушки указывали, что митинг длится давно. Он хотел спать именно с соской, но ему отказывали. Мать тоже искала, удалённо. Её третий глаз сквозь телефон плохо видит в новом месте.

Из всех предметов быта только соски и носки сами ползают по квартире. С носками проще, их идёшь и собираешь как подберёзовики. А без соски сразу гибель, гибель, гибель! Я полез в кухонный шкаф, на своё рабочее место. Не хотел смотреть, как тонет Атлантида. И за шкафом, возле плинтуса увидел её.

Хозяин мужественный человек. Кубанский казак. Промышленный альпинист. У него наколки как у директора якудзы. У него мотоцикл трёхметровый. Когда в его новой спальне вдруг забил фонтан, он просто отпрыгнул и дальше пошёл. Даже не оглянулся. Но когда я вынес соску – этот человек заплакал. И подарил мне водку. И на прощанье долго махал рукой.

А в другом месте мне подарили покетбук. Просто так, хорошие, симпатичные люди. Если бы не курс рубля, я с ними даже не познакомился бы. Размышления о таких чудесных встречах и милых происшествиях отвлекают меня от доминирующей мысли «жопа», «жопа», «жопа». Ну и собака, конечно. Только она редко в гости приезжает.

25 лет назад вождь иракского народа товарищ Саддам принялся обстреливать Израиль баллистическими ракетами Р-17 советского производства (по американской классификации — Scud). Сделал он это для того, чтобы спровоцировать Израиль на ответную бомбёжку, и тем развалить коалицию братьев-арабов, пришедших выкуривать его гвардейцев из Кувейта. Израиль на провокацию не повёлся, и коалиция довоевала в Кувейте до победного конца, закончив преследование остатков разгромленных саддамовских войск в 240 километрах от Багдада. Но до того, как «Буря в пустыне» закончилась, на Израиль успели упасть 38 баллистических советских ракет, выпущенных с территории Ирака. В общей сложности бомбардировка продлилась полтора месяца, нанесла некоторый ущерб израильскому жилому фонду (повреждения получили около 12.000 квартир), убила двух человек и ранила в общей сложности около 250. Больше всего народу умерло от ужаса, который трудно отнести к боевым потерям. Некоторые от него умирают, даже не успев распечатать конверт из налоговой.

При последующем разборе полётов выяснилось, что иракские «Скады» отличались низкой точностью наведения: многие из них до Израиля просто не долетели, другие упали на пустырях, или, перелетев Тель-Авив, утонули в Средиземном море. Из тех ракет, что достигли цели, у некоторых отсутствовал боевой заряд. Химического оружия, от которого гражданская оборона пыталась защитить население, заблаговременно раздав всем противогазы, не оказалось ни в одной боеголовке. В итоге от неумелого использования противогазов пострадало больше людей, чем от иракских ракет: некоторые задохнулись, у других случались сердечные приступы на почве паники и удушья...

С первого же обстрела, о начале которого сирены возвестили около двух часов ночи 18 января, всем в Израиле стало откуда-то заранее известно, что целью ракетных ударов будет район Большого Тель-Авива и, может быть, Хайфа, но ни в коем разе не Иерусалим. Объясняли эту догадку тем, что Саддам, зная о низкой точности своих систем наведения ракет, не рискнёт нечаянно шарахнуть по мусульманским святыням Эль-Кудса. Прогноз казался мне странноватым, но оправдался с точностью до запятой. После первой же ночной атаки многие тель-авивцы и немногие хайфовчане стройными колоннами ломанулись в направлении ненавидимого прокуратором города. Номера в столичных гостиницах оказались выметены на вторую же ночь иракских обстрелов. Началось расселение по знакомым в частном секторе.

Боже, какие это были весёлые полтора месяца. В нашей с женой скромной иерусалимской двушке у автовокзала размещались каждую ночь от четырёх до шести человек гостей из прибрежной полосы. Квартира Аркана на крыше напротив рынка приняла, помимо хозяев, шестерых беженцев из Тель-Авива (не считая собаки). Каждый вечер, в ожидании сирены (которая в Иерусалиме исправно звучала, хоть город и не подвергся ни одному обстрелу) огромные толпы местных и беженцев отправлялись в близлежащие кабаки на улице Пророков, где ушлые хозяева с заходом солнца объявляли happy hour и гудёж до последнего посетителя. Думаю, ни до, ни после этих событий питейные заведения Святого Города не знали такого угара, пьянства и разврата.

Не меньше иерусалимцев веселились наши двоюродные палестинские братья. Каждую ночь они забирались на плоские крыши своих домов в Иудее и Самарии, где с надеждой ждали очередной сирены воздушной тревоги, и сотрясали тишь арабских городов нехитрой речёвкой:

Я, Саддам, я хабиб!
Удруб, удруб Тель-Абиб!

Это были, наверное, первые и последние арабские стихи, выученные недавно прибывшими из Советского Союза израильтянами. В подстрочном переводе они означали:

О, Саддам, о, любимый!
Разрушь, разрушь Тель-Авив!

В силу уже упомянутых выше проблем с наведением иракских ракет некоторые из них в итоге упали как раз на палестинские деревни, где их прибытия ждали с таким воодушевлением. Пресс-секретарь Армии обороны Израиля в одну из ночей обратился к двоюродным братьям по разуму с прочувствованным призывом:

— Я прошу всех идиотов, которые сейчас повылезали на крыши, немедленно спуститься обратно в свои дома. Находиться на открытой местности во время ракетной атаки опасно для жизни.

Призыв его был услышан лишь после того, как иракские скады начали падать палестинцам на головы.

Большим разочарованием той войны стала развёрнутая в Израиле американская система противоракетной защиты Patriot, для которой оборона Тель-Авива от советских «Скадов» стала дебютом в реальных боевых условиях. Выяснилось, что система никуда не годится. Из 38 иракских ракет она попыталась перехватить 17. Из них попасть удалось только в 7. Причём эффективность попаданий оказывалась всякий раз довольно сомнительна: если Patriot не сбивал «Скад», а взрывался где-то рядом с ним в воздухе, то это лишь изменяло траекторию падения иракской ракеты, и не факт, что изменение было полезным для обороняемых населённых пунктов. Четыре американских ракеты Patriot упали и взорвались в жилых кварталах на территории Израиля.

С уверенностью Пентагон зафиксировал лишь один случай полного разрушения иракского «Скада» в воздухе — но и тут нельзя сказать наверняка, принесло ли пользу сбивание баллистической ракеты над жилыми кварталами в густонаселённом центре страны. Мой личный ответ на этот вопрос — сугубо отрицательный, потому что я в тот вечер находился как раз на работе в Тель-Авиве, в редакции газеты «Маарив», и взрывной волной от удачного попадания Patriot в тело «Скада» в моём кабинете вынесло окна. По молодости, общему пофигизму и иерусалимской привычке не принимать сирены воздушной атаки на свой счёт, я в тот момент оказался не в бомбоубежище, вместе с дисциплинированными коллегами по редакции, а ровно там, где эти самые окна и выбило: на четвёртом этаже Бейт-Маарив. Впрочем, дуракам везёт: покуда в вечернем небе над зданием нашей газеты разворачивалась воздушная дуэль между американской и советской ракетами, я как раз отходил на кухню за чаем с плюшками. Вернувшись со всем этим добром в кабинет, я увидел хрустальную россыпь оконного стекла на своей клавиатуре, беззлобно выматерился, снова сходил на кухню за бумажными полотенцами, смёл со стола в корзину осколки того самого стекла и сел писать заметку о только что завершившейся воздушной атаке. Когда она была уже почти дописана, из бомбоубежища выкарабкался мой строгий начальник, и стал мне строго выговаривать за нарушение правил гражданской обороны.

— Абрам, — сказал я ему. — Почему ты хочешь, чтобы я сильнее боялся тебя, чем иракских ракет?
— Потому что они могут тебя только убить, а я могу тебя ещё и уволить, — неубедительно соврал он. Уволить меня мог только наш общий начальник, который в итоге уволил его, а не меня.

Из вечерних теленовостей в тот день мы узнали, что батарея Pаtriot впервые за всё время действия достала и уничтожила иракский «Скад» в небе над Тель-Авивом. До сих пор не могу избавиться от ощущения, что если б не этот успех Пентагона, неприятельская ракета спокойно пролетела бы над нашими головами и затонула в море, в нескольких сотнях метров от тель-авивского берега, как сделали несколько иракских «Скадов» в предшествующие дни, а окно в моём кабинете осталось бы целым.

Но нет худа без добра: явная неудача американской системы Patriot заставила израильскую оборонку разработать собственную систему ПРО, после развёртывания которой окна в тель-авивских офисах не бьются под обстрелами уже больше четверти века.

http://dolboeb.livejournal.com/2909414.html

Она выглядит именно так, а не как в фэнтези-реальности Мордора.
Осторожно, лексика для взрослых. Много лексики для взрослых.

 

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1015324158...3701824&type=3&theater

Рюмочку очищенной, как настоящему русскому писателю

В газете «Русское слово» в январе 1908 года был напечатан фельетон, рассказывающий об отношении русских писателей к выпивке: что, как, где, сколько и т. д.
Как не-писатель, но выпивоха со стажем, прочёл с особенным интересом.
Весьма любопытно.

Как пьют русские писатели: рассказы трактирщиков


Александр Куприн с друзьями в ресторане. Фотография Петра Оцупа. Санкт-Петербург, 1913 год

Французский журнал La Revue задумал и привёл в исполнение интересную анкету на тему «Как и что пьют французские писатели?». Одна из петербургских газет, вдохновившись этим примером, произвела подобную же анкету среди русских писателей. И в результате получился вывод, что ни французские, ни русские писатели и в рот хмельного не берут, а только и мечтают о чистой ключевой воде. Не знаем, насколько это верно относительно французских писателей, но относительно русских мы решили проверить анкету по способу audiatur et altera pars («Следует выслушать и противную сторону» (лат.).

Так как в данном случае altera pars являются буфетчики посещаемых русскими писателями ресторанов, то мы и очутились первым долгом у буфетчика литературного ресторана «Вена»?(Ресторан «Вена» располагался на пересечении Малой Морской и Гороховой улиц и был главным местом сбора литераторов как Петербурга, так и Москвы. Постоянными обитателями ресторана были Куприн, Гумилёв, Аверченко и Алексей Толстой.)

«Русские писатели пьют преимущественно очищенную, но не брезгуют и пивом, которое спрашивают всегда бокалами. Когда средства позволяют, русские писатели охотно требуют и коньяку, предпочитая хорошим, но дорогим маркам плохие, но зато дешёвые вина русские писатели пьют редко — только когда их угощают, — что же касается ликёров, то склонности к ним не чувствуют, предпочитая повторить коньяк, чем перейти на ликёр.

В отношении закуски русские писатели требуют преимущественно той закуски, которой за наименьшую цену полагается наибольшее количество. Многие пьют совершенно не закусывая или совершают обряд ерша, заключающийся в том, что каждую рюмочку водки заглатывают глотком пива. Минеральную воду русские писатели не пьют, но квасу требуют, и притом со льдом.

Русские писатели пьют в кредит-с, хотя некоторые пьют и на наличные или в рассрочку платежа. Иногда русские писатели оставляют заложника и затем его выкупают. В отношении, так сказать, ёмкости русские писатели идут непосредственно за купцами, причём и рюмки среднего размера — поменее купеческого и поболее общегражданского — называют у нас писательскими. Некоторые русские писатели пьют до положения риз, но большая часть русских писателей отличается хорошей закалкой и ума не пропивает. Напившись, русские писатели или целуются, или ругаются, а некоторые произносят речи на тему об искусстве или рассказывают про авансы, которые они получили и пропили — или собираются получить и пропить. Замечено между прочим, что суммы этих авансов русские писатели по большей части значительно преувеличивают».

Буфетчик ресторана «Вена»

В «Капернауме»
(Капернаумами называли трактиры по всей стране, где можно было не только поесть и выпить, но и провести время в приятной компании и общении. В Петербурге название «Капернаум» закрепилось за трактиром на Владимирском проспекте)

— Скажите, пожалуйста, что и как пьют русские писатели?
— Водку-с. Закуску спрашивают мало. Бывают, которые начинают прямо с пива.
— А вина?
— Не уважают-с. Старые писатели — те, действительно, требовали винца и толк понимали, а у нынешних, кроме водки, никакой продукт не идет.
— И много пьют?
— Пьют зло-с. Злее писателя один только мастеровой пьёт-с.

У Фёдорова
«Русский писатель больше у стойки пьёт, а на закуску выбирает бутерброд из пятачковых. Некоторые беллетристы припускают в водку пиконцу.?(Пикон — французский биттер на основе бренди)

Репортёры — те всегда требуют, чтобы пирожки были как огонь горячие, потому что они с морозу и на ходу. Когда писатели с актёрами соединяются, мы их за круглый стол сажаем, а то уж очень руками размахивают».

Трактирщик

У Кюба
(Ресторан находился на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка. Среди его посетителей были Дягилев, Нежинский, Шаляпин, Мамонтов. Ресторан был очень дорогим, поэтому писатели чаще описывали его, чем пили в нем. «Кюба» упоминается в произведениях Чехова, Аверченко и других.)

«Русские писатели совершенно не спрашивают шампанского, хотя есть группа писателей, которые ничего, кроме шампанского, не спрашивают даже к раннему завтраку. Ликёры русские писатели спрашивают по большей части такие, каких не существует вовсе. Русские писатели не дегустируют, а пьют залпом. На чай дают щедрее нефтяников, и разве только кораблестроительные инженеры дают на чай щедрее русских писателей».

Официант в дорогом ресторане

В театральном клубе
— Ох, русские писатели, эх, русские писатели… Чего только не пьёт русский писатель! Вот разве джину не пьёт ещё и пель-элю не спрашивает. Но и до этого дойдёт! Все пьёт русский писатель, здорово пьёт русский писатель, большой кредит нужен русскому писателю, ибо много может вместить русский писатель.
— А пьют ли русские драматурги?
— И курица пьёт, как же не пить русскому драматургу? Но драматург на четвёртом месте по ёмкости. В первую голову идёт по ёмкости публицист, за ним беллетрист, после поэт, а затем уж драматург.

Таковы результаты нашей беспристрастной анкеты. Выводы сумеет сделать сам читатель.

Влад. Азов, Петербург
via

Оригинал записи на pepsimist.ru: Рюмочку очищенной, как настоящему русскому писателю

LI 5.09.15